Ужасы и радости жизни кинопродюсера

16 марта в рамках очередной встречи цикла «Важнее, чем политика», организованного ВШЭ и Фондом «Либеральная миссия», гостем Вышки стал известный российский кинопродюсер Сергей Сельянов. Представленный им фильм Алексея Балабанова «Кочегар» дал повод поговорить о том, как, зачем и для кого снимается современное российское кино.

Сергей Сельянов, «ответственный» за производство в России почти всего авторского, но, тем не менее, нашедшего широкую аудиторию кино последних двадцати лет, честно признался, что российский кинематограф «пока не преодолел разрыв между методом соцреализма и нынешним капиталистическим способом производства». Создание мейнстрима, зрительского кино — это особая школа, которой в России нет, уверен он. Поэтому и кино в интеллектуальной «тусовке» и среди критиков делится на две категории: авторское, а значит, непременно эмоционально депрессивное, и все остальное, то есть плохое по качеству. И поэтому «депрессивность» фильмов удивительным образом стала если не показателем, то синонимом их качества.

Вот и постоянный ведущий цикла «Больше, чем политика» ординарный профессор ВШЭ Александр Архангельский*, анонсируя «Кочегара», заметил: «Не могу сказать, что вам предстоит приятное зрелище, но, по крайней мере, очень интересное». Действительно, история о сапере, Герое Советского Союза, понадобившегося новой стране лишь для того, чтобы подбрасывать угля в печь, в которой «братки» сжигают «плохих людей», и много лет пытающегося закончить на старенькой печатной машинке единственную повесть, сама по себе интересна. А занесенный снегами далекий (или не очень?) городок, на свинцовом небе которого, кажется, никогда, не появляется солнце, и добрый десяток жизней, бесследно исчезающих в кочегарке, нельзя назвать зрелищем для приятного семейного просмотра.

Но Сергей Сельянов, отвечая на непрозвучавший упрек, настаивает: «Все фестивальное кино — депрессивное по форме, по стилистике. Но любой фильм, который получился, несет в себе гармонию, а гармония — это свет». Так что границу проводить нужно не между авторским («депрессивным») и зрительским («оптимистическим»), а между талантливым и бездарным кино. Плохо снятая комедия, независимо от количества «гэгов» в ней, способна вогнать в депрессию куда быстрее, чем самый «черный», но талантливо сделанный фильм.

Поэтому продюсировать Сергей Сельянов готов любой «сильный проект». По его словам, девизом возглавляемой им компании с момента ее основания был конфуцианско-маоцзедуновский лозунг «Пусть расцветает сто цветов». Качественного материала для кинопроизводства так мало, что его внутренняя цензура «готова пропустить 99 процентов из них».

Говоря о работе с Балабановым, продюсер признается, что они не любят формулировать сверхзадачи, поскольку такой подход «убивает картину». «Выявление проблем и тем более указание пути — это точно не наш инструментарий, — сказал Сергей Сельянов. — У меня единственный критерий: мне интересны проекты, в которых есть «киновещество», которые сделаны именно средствами кино. Мне самому это трудно объяснить рационально, я понимаю это скорее интуитивно и чувственно».

«Если фильм «цепляет», если после него остается послевкусие, значит, наша цель достигнута, — продолжил Сельянов. — Талантливый фильм — это не «месседжи», а образы. А из образа, если перефразировать Мандельштама, смыслы торчат пучками в разные стороны».

В «Кочегаре» все это есть: в этой короткой истории, с «большими проходами, сильным, даже навязчивым, музыкальным рядом», средством кино становится огонь, являющийся не только фоном, но и полноправным участником кинодействия. Для большинства актеров, снявшихся в фильме, «Кочегар» стал кинодебютом, а исполнитель главной роли Михаил Скрябин хоть уже и снимался у Балабанова и Сельянова, но является актером театральным — в Якутском академическом театре играет Короля Лира.

«Фильмы Балабанова впрямую не окупаются», — признается Сергей Сельянов. «Кочегар» не стал исключением. Но ради «стоящих» картин продюсер готов идти на коммерческий риск: кино ему одинаково интересно и как вид искусства, и как вид бизнеса. При этом, в отличие от многих режиссеров, Сергей Сельянов не склонен априори обвинять прокатчиков в возможном провале фильмов. «Если у вас сильный проект, хороший сценарий, хороший режиссер и фильм в результате хороший, то нет каких-то специальных проблем с прокатом, — утверждает продюсер. — Кино мы делаем прежде всего для кинотеатров, но и вторичные рынки — телевидение, DVD и интернет — исключительно важны для жизни фильма. В прокате фильм идет только раз, здесь вы не имеете права на ошибку. А вот на телевидении и в сети фильм может прожить десятилетия».

Между прочим, продюсер «Брата», «Бумера» и «Кукушки» занимается теперь не только авторским и «депрессивным» кино, но и анимацией, в которую он пришел почти случайно, с подачи своего коллеги и товарища Александра Боярского. «Карлик Нос» стал первым полнометражным мультфильмом для кинотеатров, созданным в России за несколько десятилетий. Вслед за ним были сняты «Алеша Попович и Тугарин Змей», «Про Федота-стрельца» и другие анимационные фильмы. «Это радостная часть моей жизни, подарок судьбы, анимацией я всем рекомендую заниматься», — поделился приятными эмоциями Сергей Сельянов. Однако продюсерам нужно иметь в виду, что занятие это, хоть и радостное, но затратное: на создание анимационного фильма уходит от двух до трех лет, а задействовано в этом процессе от 80 до 150 человек.

Возвратившись к разговору о российском художественном кино, Сергей Сельянов диагностировал главную его «болезнь»: отсутствие профессиональных сценариев. «Ужас продюсерской жизни заключается в том, что профессиональных сценаристов нет, потому что нет сценаристской школы. Ее не было и в советское время», — отметил он. Спасают положение «пишущие» режиссеры, самостоятельно сочиняющие для своих фильмов сценарии.

Удивляет продюсера и инертность российской молодежи. Сейчас, когда с помощью камеры, фотоаппарата или мобильного телефона и редакторских программ, легко доступных в интернете, «снять кино может каждый», слишком мало, на его взгляд, молодых людей пользуется такой возможностью заявить о себе.

«КПД киноиндустрии, как у паровоза — три процента», — резюмировал Сергей Сельянов. При такой «арифметике» получается, что лишь три фильма из ста произведенных — хорошие, еще семь — неплохие, остальное — «мусор». Такой же, по оценке продюсера, была производительность советского кино. «За тридцать с небольшим лет набралось около ста советских фильмов, которые мы все время пересматриваем, остальное — идеологическая дрянь», — полагает Сельянов. Оптимисты, впрочем, могут найти и такой повод для радости: в современном российском кино «мусора» меньше хотя бы потому, что в год не снимается по сто пятьдесят картин, как это было в СССР.

Олег Серегин, Новостная служба портала ВШЭ

* Александр Архангельский включен Минюстом в реестр иностранных агентов.